Глава 2. Новая жизнь.

Вежливый стук в дверь кабинета разорвала блаженную прохладную тишину.
Старый Роджер оторвался от созерцания последних в этом году тёплых солнечных бликов, которые весело скакали по тщательно отполированной поверхности стола и неспеша откликнулся:
- Войдите, не заперто!
Дверь открылась и в проёме появился пожилой мужчина с пышными седыми усами вряд ли намного старше хозяина кабинета. Он неспешно снял шляпу и только после этого сказал:
- Давно не виделись, Роджер.
- Ватари! – тот поспешно встал из-за стола, подошёл поближе, и они обменялись рукопожатиями. – Ты ведь был в Германии! Как давно вернулся?
- Примерно два часа назад прилетел. Вообще-то я планировал остаться там до середины зимы, но определённые обстоятельства потребовали моего обязательного здесь присутствия. Кстати, вот и это обстоятельство.
Старик прошёл в комнату и сел в кресло, а в комнату, настороженно озираясь, заглянул маленький мальчик лет пяти. Выглядел он, надо сказать, не совсем лучшим образом: почему-то на нём была чёрная необъятная пижама, к тому же в некоторых местах порванная и заляпанная грязью. Роджер аж крякнул от удивления.
- Вид у этого малыша такой, будто он не летел с тобой, а бежал за самолётом на своих двоих. Прежде не замечал в тебе такого отношения к детям, Ватари.
Собеседник фыркнул сквозь усы:
- Когда я попытался его переодеть, он стал кричать и вырываться, будто я его резал.
- Что-то не верится, - хмыкнул Роджер и наклонился к мальчику, ласково улыбаясь. – Привет! Меня зовут Роджер, а тебя? – Он протянул ему руку.
Мальчишка недоверчиво покосился на ладонь старика и не ответил на приветствие.
- Кстати, забыл сказать – он немец по национальности и не знает ни слова по-английски. Честно говоря, он вообще довольно молчаливая личность. Со времени нашего знакомства я услышал от него только имя – Михаэль Кель. Больше он не вымолвил ни словечка.
- И как ты нашёл этого дикого котёнка? – поинтересовался Роджер, поглаживая мальчика по головке и не замечая яростных испепеляющих взглядов, которые тот бросал на его руку и самого Роджера.
- На прошлой неделе. Он спал без задних ног прямо на клумбе с цветами в главном парке. Удивительно, что его не обнаружила и не забрала полиция. Вообще он довольно тёмная лошадка, поэтому не смотри на его ангельский вид и убери руку, - посоветовал Ватари.
- А-а-а-а!!!
- Ну вот, я же говорил, - горестно вздохнул он. Мальчишка, пользуясь тем, что Роджер отвлёкся на разговор, умудрился тяпнуть его за ладонь и теперь почти рычал, не желая возвращать её владельцу.
- Михаэль, отпусти его, пожалуйста, - мягко заговорил по-немецки Ватари, пристально глядя на мальчика. Тот яростно сверкнул в его сторону зелёными глазами и внезапно произнёс:
- Больше не Михаэль. Мелло.
- Вот и прекрасно, не придётся выдумывать тебе псевдоним.
- Ватари? – ошеломлённо спросил Роджер, держась за пострадавшую руку. – Ты хочешь, чтобы он остался в приюте? Да все дети будут бояться его, как огня!
- Его характер с возрастом повернёт в лучшую сторону. Я бы просто так его с собой не взял, Роджер. Его интеллект сравним с интеллектом L.
- Как Рюдзаки? – не поверил собеседник своим ушам.
- В будущем он наверняка сравняется с ним. Вот только его темперамент будет ему очень и очень мешать. Если он не сможет с ним справиться, придётся искать ему напарника. Но мало этого, они должны ещё и хотя бы терпеть друг друга.
- Пока в приюте нет кандидатов, - с уверенностью ответил Роджер.
- Верно. Воспитанников его возраста всего ничего. Можно попробовать Линду, но они навряд ли поладят.
- Тогда остаётся только ждать, - подытожил Роджер. – Что ж, Мелло, пойдём, я покажу тебе комнату, - обратился он к мальчику по-немецки.
Тот молча вышел за дверь.
- Да, - вздохнул Ватари, наливая себе чай. – Теперь остаётся только ждать кандидата и решения самого L.

Так в размеренную и спокойную жизнь приюта Вамми вошёл маленький ураган по имени Мелло. Довольно безобидный и спокойный на вид, тем не менее этот дьяволёнок в ангельском обличье попортил немало нервных клеток Роджера, да и других воспитателей и учителей. Претензий со стороны персонала, занимающихся учёбой воспитанников приюта, не существовало: мальчик был необычайно одарён, выполнял беспрекословно все задания, на уроках сидел смирно, всё схватывал на лету. Даже английский, для большинства детей который был родным, он выучил за поразительно короткое время. Через четыре месяца он уже бегло на нём общался, не путая даже многочисленные времена.
И тем не менее, стоило ему выйти за пределы учебной комнаты, как его словно подменяли: прилежный и усидчивый ученик превращался в маленького разрушителя, сносящего всё на своём пути. Самая мелкая пакость, на которую он был способен, это плюнуть перед обедом в чей-нибудь компот. Он задирал всех подряд, не боясь даже старших воспитанников, которые относились к нему с презрительной холодностью, словно он был пустым местом. Младшие его боялись, дети его возраста – уважали. Единственный, кого Мелло побаивался, был один из старших воспитанников – Бейонд Бёздей. Как только мальчик его в первый раз увидел, то сразу понял – это опасная зона, на которую лучше не совать нос, если не хочешь его лишиться. Как-то раз этот ненормальный до смерти напугал Мелло. В один из особенно жарких вечеров мальчик вылез из своей комнаты и крался на кухню, чтобы спереть оставшийся после ужина какао и прихватить, по возможности, плитку шоколадки. Свет в коридорах недавно выключили, отчего он крался почти на ощупь. Завернув за угол, мальчик неожиданно наткнулся на что-то мягкое, но отнюдь не податливое. Подняв голову вверх, Мелло едва не заорал от ужаса: на него свысока уставился своими безумными глазами Бейонд, оскалившийся в жуткой ухмылке. Ноги мальчика, казалось, приросли к полу. Чуть выше пояса ненормальный был заляпан чем-то буро-красным, а в руке он держал нож. В другой ладони лежала мёртвая мышь. Вид маленького трупика отрезвил Мелло и тот рванул назад в свою комнату, провожаемый раскатами безумного смеха. Сердечко колотилось в груди, своим стуком подгоняя мальчика бежать быстрее. Едва не вписавшись в дверной косяк, тот запрыгнул в комнату и запер дверь, подперев её тяжёлой тумбочкой. Ночь он провёл на подоконнике, не смыкая глаз.
Воспитанники приюта поначалу пытались подружиться с новеньким, интересовались им. Но тот сам будто выстроил незримый барьер вокруг себя. Во время обеда он садился отдельно ото всех. В классе сидел один на самой последней парте. Если кто-то пытался подружиться с ним, яростный взгляд зелёных глаз тут же отбивал охоту водиться с ним. Особо непонятливых Мелло наставлял ударом в глаз. Единственный человек, который мог с ним хоть как-то контактировать, была девочка по имени Линда. Она не прекращала попыток с ним подружиться, а отогнать её кулаком Мелло не позволяло то, что она была девочкой. Она не понимала, что общение с ней доставляло мальчику большую боль, чем даже от одиночества. Впрочем, он относился так ко всем существам женского пола. Глядя на Линду, он постоянно мысленно сравнивал её с погибшей Софи, со своей матерью. Его не покидала мысль, что его сестра могла бы быть сейчас такой же, как она, что его мама тоже когда-то была пятилетней девочкой. На её ласковые слова он неизменно отвечал грубостью, или же молчал.
Роджер недоумевал: мальчик был необыкновенно одарён, смекалист, но его, казалось, ничего не интересовало вокруг. Он замкнулся в своём собственном мирке, оградив себя от других. Наказания за пакости на него не действовали совершенно. Старик надеялся, что с возрастом это пройдёт. Единственное, что волновало его в поведении юного воспитанника, это его психическое состояние. За напускной грубостью скрывался какой-то внутренний надлом, который, как подозревал Роджер, не подвержен лечению времени. К тому же у мальчика был существенный недостаток, который портил его будущую карьеру детектива. Он панически боялся мертвецов.
Конечно, любой пятилетний ребёнок на его месте боялся бы. Но его страх переходил всякие границы: как-то раз на уроке, когда учитель рассказывал воспитанникам про одно из раскрытых преступлений и показывал фотографии жертв маньяка, Мелло, с искажённым от ужаса лицом, выскочил из класса и помчался во двор. Там он залез на старый дуб, росший у ограды, и просидел на верхних ветках до самой ночи. Никакие доводы, просьбы и угрозы не заставили его слезть оттуда. Пришлось нанимать бригаду спасателей, чтобы снять мальчика с дерева. Но он среагировал неадекватно даже на такой жест: вырвавшись из рук обхватившего его спасателя, он упал с почти пятиметровой высоты, вывихнул себе правую лодыжку, но всё равно отчаянно вырывался и кусался, когда его несли в лазарет. Только под действием лошадиной дозы снотворного он успокоился и проспал весь день и всю следующую ночь. Сиделка сообщила Роджеру, после того как мальчик выписался, что на протяжении почти всего принудительного сна Мелло стонал и беззвучно плакал.
Расспросы у самого мальчика результатов не дали. Он просто сидел на одном месте, жуя неизменный шоколад и тупо пялился в пространство. Такие приступы апатии находили на него всё чаще.
Кроме того, он никогда не снимал чёрную пижаму, в которой прибыл в приют Вамми. Мелло собственноручно её стирал, когда она стала мала, он неумело, но подшивал её, искалывая пальцы иголкой и тихо ругаясь сквозь зубы. В ответ на просьбу прачки отдать пижаму ей, мальчик устроил истерику, а именно: разбил свою чашку с какао о дверь, за которой скрылась испуганная женщина, и просидел в комнате весь день, не выходя даже в туалет.
Роджер устало вздохнул: скорей бы приехал L!