--

Удар. Удар. Еще удар.
Каким бы странным это ни показалось, но мне не так нравится бить тебя, как это может смотреться со стороны. Просто когда-то давно я решил, что так будет лучше для тебя, так ты лучше понимаешь, что тебе нужно делать. И то, чего тебе делать нельзя. Может, это и не очень правильно, может, это слишком жестоко, может, это назовут зверством. Не важно.. Просто я почему-то верю, что любая цель оправдывает любые средства. И иногда лучше переломать человеку руки и ноги, чтобы не дать ему выйти из темной комнаты в тот мир, где он неминуемо должен погибнуть. Вот так вот, брат, получается, и именно поэтому кнут в нашем с тобой импровизированном жилище пользуется такой большой популярностью.
Удар. Удар. Еще удар.
День за днем, год за годом, я ударами молотка ломал воздушные замки твоего внутреннего мира. Они рушились сначала сложно, потом все легче, и падали башни, грохотали камни, разбиваясь на мелкие осколки, каменной крошкой покрывали пол.. Я лишал тебя детских грез, солнечных стереотипов, запрещал тебе мечтать.. Когда воздушные замки разрушены, в них никого нельзя поселить. И это давало глоток воздуха, это было первым пунктом моего плана.
А дорога была долгая, очень долгая, за время этой дороги ты должен был расхотеть иметь друзей, уметь перечить.. Тем же молотком, которым я разбивал твои замки, я выбивал из тебя неповиновение, оставляя жить на твоей спине десятки красных кровоточащих змей.. Я отбивал у тебя желание спорить, приучал подчиняться любому моему желанию и приказанию. И это тоже было частью моего плана, и именно поэтому так часто щелкал кнут в стенах фургона. Потому что я должен был слышать, как один за другим сталкиваются с землей камни твоего мира.
Удар. Удар. Еще удар.
Так выковывают мечи, опускают кувалду на раскаленное добела железо, придавая им нужную форму. Думаешь, лезвию в этот момент не больно? Если бы оно умело кричать, уверен, ни один кузнец не доковал бы свой меч до конца. Но они привыкают к звону, они уже не слышат его. Так и я научился не слышать твои крики, ведь я хочу хороший меч. Это нужно для тебя, это нужно для меня, это нужно для нас. Поэтому прости, брат, еще не время убирать кувалду и опускать лезвие в холодную воду.
Удар. Удар. Еще удар.
Ты сдираешь себе локти, разбиваешь в кровь колени. Ты учишься летать. Я ненавижу эти гребанные ролики не потому что совершенно не умею на них кататься. Просто я понимаю, что они могут снова вернуть тебя небу, и тогда взлетят в облака новые воздушные замки, и тогда полетят к черту все мои старания. Мой план уже однажды чуть не сорвался из-за появления этого, второго, но ты сам научился контролировать его, когда я рядом, ты сам не выпускаешь его, даже когда я учу тебя, наказываю. Почему ты держишь его в это время внутри, я, честно признаться, не понимаю. Но он никогда не вырывается, ты предпочитаешь получать мои уроки сам. И я, правда, благодарен тебе за то, что ты даешь так себя учить и терпишь мои методы. А они должны быть жестокими, я должен научить тебя ненавидеть небо, которое есть у тебя, но недоступно мне, то самое, что может отнять тебя у меня. Поэтому я прививаю тебе ненависть к полету, ненависть к АТ тем, что каждый раз после занятия, каким бы успешным оно ни было, тебя ждет кнут и эти кровавые змеи.
Удар. Удар. Еще удар.
Если ковать меч чересчур сильно и яро, железо даст трещину..
Если разрушить все замки до самого основания, то негде будет преклонить колени..
Если что-то упустить и дать тебе все же почувствовать небо, есть шанс, что, взлетев, ты больше никогда не вернешься..
Да, все же я ненавижу АТ еще и потому, что совершенно не умею на них кататься.. И если ты улетишь, я не смогу взлететь в небо следом за тобой, чтобы догнать тебя.
И у меня никогда не хватит сил подняться в башни твоего мира, я в силах только разрушить их, чтобы замок стал лишь клочком фундамента, на котором я смогу существовать.
Я учу тебя уступать и повиноваться любому моему желанию не из жажды власти, а лишь затем, чтобы выполнять самые заветные свои желания, те, без которых я просто не смогу жить.
Я несу тебя в ванную, включаю холодную воду. Она становится розоватой, прикасаясь к твоему телу, ладони чувствуют кровь, разбавленную душем. Максимально бережно, осторожно, ласково, надо смыть эту кровь, оставляя лишь набухшие линии на твоей тонкой коже. Целовать тебя в подбородок, потому что тебе это нравится особенно сильно, гладить, не ругаться, если случайно попавшие капли намочат мою одежду и волосы. Осторожно, медленно целовать твое тело, каждый сантиметр, и начинать непременно с подбородка, а потом сразу спуститься и коснуться губами щиколотки, ступни.. Тебе нравится, когда я целую твои ноги, постепенно поднимаясь выше, тебе это кажется особенным знаком, знаком, что я люблю тебя, всего, целиком. И я действительно люблю, просто выглядит это странно, потому что иначе я не умею и не могу..
Когда твое дыхание успокоится и ты перестанешь всхлипывать и задыхаться, я, не обращая внимания на свою промокшую одежду, отнесу тебя в комнату, на кровать. Ты никогда не задумывался, почему в нашем трейлере только одна кровать? Вовсе не потому что я хочу, чтобы ты спал в клетке, я и клетку-то, которую ты так боишься и ненавидишь, придумал лишь с одной единственной целью: чтобы ты, боясь ее, стремился спать в моей кровати, рядом со мной. И сейчас я несу тебя на нее, а ты доверчиво прижимаешься ко мне и прячешь лицо у меня на груди, потому что не хочешь вспоминать про кнут. Я ложусь рядом с тобой, шепчу тебе на ухо разные глупости, от которых ты улыбаешься, называю «любимым братишкой» и снова целую, на этот раз долго, но снова ласково, и чувствую, как ты вздрагиваешь от моих прикосновений, тянешься вслед за моими губами, и дышишь тяжело, и совсем не плачешь. И даешь гладить тебя, ласкать тебя, любить тебя.. Потому что после кнута, о котором ты не хочешь вспоминать, такие действия тебе очень дороги, они успокаивают тебя, они снова убеждают тебя в мысли, что я тебя люблю.. А я, я просто боюсь, что без предварительного кнута пряник будет не так сладок, я просто не вынесу этого.
И вот уже после того, как ты перестаешь стонать, кричать от удовольствия, и тихо засыпаешь, гладя мои плечи и прижимаясь щекой к моей груди, и во сне улыбаешься, и тихо говоришь напоследок: «Спокойной ночи.. я люблю тебя, брат».. вот уже после, когда я лежу и защищаю своими руками от всего мира хрупкое красивое тело, которое секунду назад полностью принадлежало мне, и целую твои теплые щеки, мокрые волосы..
В этот момент я обнимаю тебя крепче, прижимаю ближе к себе, задерживаю дыхание..
И слушаю, как стучит сердце того, кого я так горячо люблю, – удар, удар, еще удар..